ИСТОРИИ
Про стокгольмский синдром
Стокгольмский синдром – психологический феномен, выражающийся в том, что жертва, поначалу испытывающая к агрессору страх и антипатию, впоследствии проникается к нему симпатией. Например, заложники со временем начинают сочувствовать своим захватчикам и добровольно стремятся им содействовать, даже препятствуя операции по их освобождению. Также между бывшими заложниками и захватчиками могут сохраняться длительные дружеские отношения.
Своим наименованием термин обязан известному случаю захвата заложников в Стокгольме.
23 августа 1973 года, бежавший из тюрьмы вооруженный преступник Ян Эрик Улссон ворвался в банк в центре Стокгольма и захватил четырех сотрудников банка – трех женщин и мужчину (Бриджитт Ландблэд, Кристин Энмарк, Элизабет Олдгрен и Свен Сафстром). Грабитель выдвинул требования: деньги, оружие, автомобиль и свободу для своего сокамерника – Кларка Улафссона. В противном случае грозился убить заложников.
Тут же было удовлетворено одно из требований грабителя – из тюрьмы в банк доставили Кларка Улафссона. И несчастной (а может, счастливой) компании заложников предстояло провести вместе с террористами в небольшом помещении более пяти суток и своим поведением озадачить психологов.
Т.к. не все требования Уллсона были удолетворены (не было денег, оружия и автомобиля), он стал угрожать заложникам и обещал в случае штурма всех их повесить. Также он красноречиво продемонстрировал серьезность своих намерений тем, что ранил одного из двух проникших в здание полицейских, а другого обезоружил и под дулом автомата заставил спеть песню. Ситуация была напряженной. Однако дня через два отношения между грабителями и заложниками несколько изменились. А точнее, улучшились.
Захваченные пленники вдруг начали критиковать полицию и требовать прекратить усилия для их освобождения. Одна из заложниц, Кристин Энмарк, после напряженных переговоров Улссона с правительством, сама позвонила премьер-министру Швеции Улафу Пальме и заявила, что ничуть не боится Улссона с Улафссоном, а наоборот им симпатизирует и требует немедленно выполнить их требования и всех отпустить.
В конце концов, 28 августа, на шестой день драмы, полицейские при помощи газовой атаки благополучно взяли штурмом помещение. Улссон и Улафссон сдались, а заложники были освобождены.
Освобожденные заложники заявили, что не боялись преступников, которые ничего плохого им не сделали, а боялись штурма полиции. Впоследствии между бывшими заложниками и их захватчиками сохранились теплые отношения. По некоторым данным, четверка даже раскошелилась на адвокатов для Улссона и Улафссона.
Авторство термина «стокгольмский синдром» приписывают криминалисту Нильсу Бейероту. Механизм синдрома состоит в том, что долгое времяпровождение жертвы с преступником приводит к тому, что они сближаются во время непринужденного общения «по душам», устанавливают теплый контакт, лучше узнают друг друга и у них могут возникнуть симпатия и дружеские чувства. Пленник узнаёт точку зрения захватчика, его проблемы, чаяния и устремления, а, может быть, и «справедливые» обиды на власть. Жертва начинает с пониманием относиться к действиям преступника и может думать, что его позиция – единственно верная. В итоге жертва находит оправдание поведению преступника и может простить ему даже то, что он подвергал ее жизнь опасности. Зачастую пленники начинают добровольно содействовать захватчикам.
Также жертва может противиться попыткам освобождения, т.к. понимает, что при этом увеличивается вероятность схлопотать пулю если не от захватчика, то от освободителей. Поэтому жертва, чувствуя себя в одной упряжке с преступником, начинает действовать с ним заодно.
Эти поведенческие признаки проявляются в случае захвата заложников террористами при условии, что преступники после захвата только шантажируют власть, а с пленниками обходятся корректно. Если же пленников терроризируют – бьют и истязают, то ничего кроме страха и ненависти к истязателям у них не возникает. А, так как обходительное отношение к заложникам со стороны террористов – явление редкое, то и стокгольмский синдром возникает не часто: примерно в 8 % случаев захвата заложников с баррикадированием.
Однако проявления синдрома довольно часто можно наблюдать в обычной жизни, а не только в эпизодах преступного насилия. Взаимодействие слабых и сильных, от которых слабые зависят (руководители, преподаватели, главы семейств и др.), часто управляется сценарием стокгольмского синдрома. Механизм психологической защиты слабых основан на надежде, что сильный проявит снисхождение при условии подчинения. Поэтому слабые стараются демонстрировать послушание с целью вызвать одобрение и покровительство сильного:
Волк, лиса и лев решили охотиться сообща. Дела пошли у них хорошо – они поймали козу, оленя и зайца.
– Дели добычу, – обратился лев к волку. – Только по справедливости.
– Хорошо, – согласился волк. – Козу, я полагаю, надо отдать тебе, зайца – лисе, а себе я возьму оленя.
Услышав это, лев разгневался и растерзал волка.
– Теперь дели ты, – сказал он, обращаясь к лисе. – Только по справедливости.
– С удовольствием, – сказала лиса. – Пусть коза будет тебе на завтрак, олень на обед, а заяц на ужин.
– Вот это правильно, – сказал лев. – Кто научил тебя так хорошо делить?
– Лежащий возле тебя растерзанный волк, о мой повелитель! – ответила лиса.
И если сильные помимо строгости проявляют к слабым еще справедливость и человечность, то со стороны слабых помимо страха, как правило, еще вызывают уважение и преданность.
Феликс Кирсанов
|
