ИСТОРИИ
Криминальный роман
Эта история – любовная драма, разыгравшаяся между следователем прокуратуры по особо важным делам Натальей Воронцовой и особо опасным преступником Сергеем Мадуевым.
В начале девяностых дело Мадуева по кличке Червонец (получил ее за то, что всем водителям такси, не глядя на счетчик, платил по десятке) гремело даже на Западе, а у нас про него в 1993 году сняли художественный фильм «Тюремный романс». Этот высококвалифицированный и дерзкий разбойник порой совершал такие поступки, что выглядел чуть ли не героем, как Робин Гуд. Узнав, например, что ограбил «не того» (а «чистил» он преимущественно наживших богатство нечестным путем), он с извинениями возвращал украденное. Когда у хозяина очередной ограбленной им квартиры случился сердечный приступ, Мадуев лично, сильно при этом рискуя, отправился в ближайшую аптеку и вызвал оттуда неотложку. Кроме того, он никогда не забирал последнего.
Он не был вором в законе и называл сам себя «вором вне закона». В декабре 1988 года, когда Мадуева перевели на поселение, он ударился в бега. И за те тринадцать месяцев, что провел на свободе, успел совершить множество преступлений, большая часть которых оказалась тяжкими – убийства, разбои, грабежи.
Рассказывают, что однажды Червонец прибыл в некий южный город. Желая отдохнуть и развеяться, в белом костюме и идеально начищенных ботинках он отправился в лучший ресторан. Официант не пустил его за столик: «Мест нет». – «Да мне только поужинать, я с Севера приехал». – «Нету мест. Обращайтесь к директору». Сверкая золотыми зубами, пришла директор. «Дорогая...» – задушевно обратился к ней Червонец. «Я тебе не дорогая, а очень дорогая, – перебила дама. – Не понял, что ли? Нет мест!».
Вечером того же дня, собирая драгоценности в квартире директорши, Мадуев помахал перед ее носом наганом: «Канарейка ты глупая, я же всего-навсего пообедать хотел».
Он мог накормить мороженым на улице целую ватагу ребятишек. Но мог оставлять за собой трупы женщин и детей.
Мадуев сводил с ума многих женщин, с которыми сталкивала его судьба. Но больше всего Червонец прославился тем, что влюбил в себя следователя по особо важным делам Прокуратуры Союза Наталью Воронцову, которая передала ему в 1991 году в камеру револьвер.
8 января 1990 года его взяли на Ташкентском вокзале в поезде Ташкент – Москва. И затем стали возить по следственным изоляторам разных городов – география преступлений Мадуева была обширна. Когда его перевели в знаменитые петербургские «Кресты», он не скрывал, что собирается бежать и начальнику тюрьмы Демчуку заявил: «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел и отсюда уйду, причем вместе с тобой».
Червонец находился под усиленным наблюдением – его дерзость и отвага были хорошо известны, – и всё же чуть не выполнил свое обещание. И помогла ему в этом следователь прокуратуры Наталья Воронцова.
По материалам этого нашумевшего дела Светлана Константинова написала документальную повесть «Дело Мадуева».
Из протоколов допросов Н. Воронцовой: «Когда я поняла во время работы в Ташкенте с другими следователями, что ташкентские эпизоды по убийствам не имеют доказательств и подтверждают слова Мадуева, что он не участвовал в этих убийствах, особенно в последнем, когда убили его соучастника Чернышева, то все усилия направила, чтобы установить истину. И действительно, удалось доказать, что Мадуев не совершал этого преступления. На окончательной стадии формирования обвинительного заключения этот эпизод исключили.
Кроме того, мне непонятно, как в первоначальной формуле обвинения одни преступления квалифицировались как кражи, а в окончательной формулировке эти же преступления считались бандитским нападением – явное завышение квалификации. Я одиннадцать лет следователь, но с таким ходом следствия столкнулась впервые...
Когда мы оставались наедине, то разговоры всё чаще стали уходить в сторону от дела: о семейной жизни, о детях, о родственниках. Он очень мечтал иметь нормальную семью, детей. Как-то был случай, когда я его спросила: «Если бы нашлась женщина, которая ждала бы тебя 15 лет, что ты на это ответил бы?». Он сказал, что таких женщин нет. Я сказала: «А что, если бы я ждала?». Тогда он, наверное, даже не поверил, что это возможно. Лишь потом он убедился и сказал мне, что да, действительно, я бы его ждала эти 15 лет».
С. Мадуев: «Я много обманывал ее. Для меня она в то время была только следователем при Генпрокуратуре, и я не видел в ней женщину. Я видел только потенциального противника, который тянет меня к высшей мере наказания. И потому я делал всё, чтобы ее использовать».
Н. Воронцова: «К весне мы уже говорили о том, как было бы хорошо нам вдвоем жить. Да не вдвоем. А втроем. Я понимаю, что мы строили какие-то радужные планы, но в эти минуты он как-то преображался, становился таким домашним. Он видел во мне женщину. Для меня это было очень важно, потому что в жизни я была более суровая, чем обычные женщины, может, потому, что так складывалась моя судьба. А он рассмотрел во мне женщину. Мне будет очень больно, если я ошибаюсь...».
С. Мадуев: «Я никогда никого не любил. Я знал, что за спиной этой женщины я как за каменной стеной. Она меня никогда не предаст. Я хотел, чтобы не я за нее, а она за меня держалась. И никогда эта женщина не узнала бы, что мне не нравится. Я никогда бы не дал ей повода так думать. Я могу быть двуличным».
Н. Воронцова: «Он попросил помочь ему бежать. Для меня эта просьба была несколько неожиданной. Я сама знала, что расстрел неминуем, и не хотела, чтобы его расстреляли. Мне казалось, что я нашла человека, который бы меня любил и ценил бы меня, который бы хотел иметь нормальную семью...».
С. Мадуев: «Она выбрала то, что хотела выбрать. Получилось бы у нас всё хорошо – она пожинала бы плоды, а если нет – надо уметь и горести делить, а не только радости».
Н. Воронцова: «В конце апреля я сказала ему, что ничего не могу сделать и оружия у меня нет. С ним произошло что-то страшное, настоящая истерика, я никогда такого не видела. Его бил озноб, его колотило, у него поднялась температура. Что мы только не делали: принесли ему лекарства, воду, он не успокаивался. Невозможно представить, как его колотило целых два дня. Со мной не хотел разговаривать, а когда уводили, сказал, что покончит с собой».
С. Мадуев: «Я подбивал ее, но не заставлял. Взрослого человека нельзя заставить. Будь я на ее месте, я бы этого не сделал».
Н. Воронцова: «Когда я уже была на грани срыва, я поехала в прокуратуру города и там в сейфе увидела коробку с оружием. Я поняла, что меня может спасти, а его – тем более. Когда я к нему приехала и показала это оружие, мне показалось, что он сходит от удивления с ума. А он, наоборот, меня спрашивает: "Ты сошла с ума? Нельзя брать это оружие, брось, оно же мое, все поймут!" Тогда я ответила: "Ты же обещаешь никого не убивать и обещаешь это оружие вернуть. Если ты сбежишь, не применяя его, я положу его обратно в сейф и никто не узнает"».
С. Мадуев: «Я ее не заставлял это делать. Я давал ей шанс подумать, когда возвращал пистолет...».
Н. Воронцова: «Утром я снова приехала с этим же оружием. Отдала револьвер, и он мне еще раз поклялся, что уйдет тихо. Он всегда говорил, что уходил без крови. И его увели. Я помню его глаза, когда он повернулся и сказал, что всё будет хорошо. Мы договорились, что пистолет он мне привезет в гостиницу в Москву».
3 мая 1991 года Мадуев пытался бежать из «Крестов».
Из приговора по делу Мадуева: «Во время досмотра он с целью побега достал наган, произвел предупредительный выстрел вверх и приказал всем встать к стене. Когда майор Ермолов попытался направиться к нему, он произвел выстрел в его сторону... Он натолкнулся на сотрудников изолятора, производивших стрельбу из автоматов в его сторону, и укрылся в нише. Оттуда он произвел еще один выстрел, после чего револьвер дал осечку, он его выбросил и сдался».
Выводы судебной медицинской экспертизы: «Ермолову М.И. 3 мая 1991 г. было причинено одно огнестрельное пулевое слепое проникающее ранение живота с повреждением тонкой и толстой кишки. Это ранение является опасным для жизни, относится к тяжким телесным повреждениям».
Н. Воронцова: «Мне казалось, что он погиб. 4 мая я позвонила из Москвы сотруднику, с которым вместе работала по этому делу. Его жена сказала, что у нас в «Крестах» – ЧП. Тогда у меня всё оборвалось внутри. Я знала, что должен погибнуть он, так как он не должен стрелять. Я помчалась на вокзал. Когда приехала в Ленинград, оказалось, что он ранен, но ранил еще и сотрудника. Если бы вы видели его... На нем не было живого места. Когда его задержали, то, наверное, дали волю дубинкам».
Много загадок в этой истории. Газеты, фильмы упорно держались версии о внезапно вспыхнувшей неодолимой любви. Но на самом деле никто не знает, что произошло между Червонцем и Воронцовой. Позже Мадуев скажет, что просто-напросто пообещал ей денег. То, что он сдал свою пособницу, сильно подорвало симпатии публики.
За процессом следила вся страна. Приговор читали в течение трех дней, прерываясь по разным поводам. В понедельник 10 июля 1995 года прозвучало: «Расстрелять». Червонец улыбнулся своей обаятельной улыбкой и сказал всем присутствующим в зале: «Спасибо, всем удачи и счастья».
Сначала журналисты написали, что Мадуева расстреляли. Однако, из-за введения моратория, ему заменили смертную казнь на пожизненное заключение в колонии «Черный дельфин» (Оренбургская область), где он и скончался в 2000 году. А вот жизнью Натальи Воронцовой судьба распорядилась по-своему.
Н. Воронцова: «Семь лет для меня – довольно суровый срок. Мне очень страшно, если я не доживу до того дня, когда на свободе увижу родителей. Очень страшно из-за того, что его так и так расстреляют... Я не знаю, мне плохие сны снятся, а я раньше не верила в сны. А теперь уже не без моей помощи его расстреляют. Вот этого я себе никогда не прощу. Страшно ощущать, что ты сам любимого человека подтолкнул под расстрел, своими собственными руками. Это страшно... Вот уже два года меня мучает только один вопрос: что его не будет. Он должен жить...».
На суде Воронцова попросила прощения у своих родителей и у раненого майора Ермолова.
Будучи в колонии, она помогала женщинам писать прошения. А когда Александр Невзоров снял скандальный фильм о ней, Воронцова подала на него в суд и выиграла процесс. Наталья Воронцова вышла на свободу – за примерное поведение ей убавили срок.
|
