Недавно один бюрократ среднего звена произнес такую фразу: "все те, кто находится за решеткой - преступники и поэтому относиться к ним следует, прежде всего, как к преступникам!". Молодец. Решительно сказал и сердито. Только мне думается, что чиновник погорячился. Конечно, хоть почти и три четверти человечества есть за что посадить, но, думаю, называя всех осужденных преступниками, он пытался выдать свои домыслы за факты. Как вы понимаете, понятия "осужденный" и "преступник" не всегда совпадают и вовсе не синонимы, ведь в казематах вполне могут оказаться и невиновные люди. Кроме того, "люди делятся на две половины: те, кто сидит в тюрьме, и те, кто должен сидеть в тюрьме" (Марсель Ашар) - в каждой шутке есть доля шутки.
      Чужие судьбы редко волнуют нормальных людей, поэтому иногда мы забываем о том, что среди тех, кто находится за решеткой, есть невиновные. Эти люди не совершали преступлений, за которые общество их осудило и затолкало в тюрьму грязными (и не совсем) руками своих должностных представителей. Как правило, эти осужденные - люди со сломанными судьбами, которым на лбу выжгли позорное клеймо судимости (хотя, кто-то скажет, что данное украшение - предмет гордости). Этим невиновным людям (как и их родственникам) чрезвычайно не повезло (хотя, опять же, могут быть и другие мнения). (Вспоминается мне тут неловкость одного следователя, которому надо было сообщить старушке-матери, что ее единственный сын расстрелян. И расстрелян по ошибке). Часто мы только после потери близкого человека понимаем, что живых людей тоже стоит ценить. Тех же, кто желает крикнуть, что-де никаких случайных наказаний не бывает, и раз человек загремел на зону - значит туда ему и дорога, ибо это явно результат влияния его гнилой кармы! - призываю к спокойствию, потому как такая версия - предмет не знания, но веры, а вера, как вы знаете, ничего не доказывает. И на месте тех горемык может оказаться любой - от тюрьмы не зарекайся, ведь вероятно всё, о чем только можно подумать. Взгляните на часы. Как раз сейчас в некоторых ШИЗО выносят парашу. Романтично. На месте чиновников я бы озаботился созданием в тюрьмах божеских условий (не путать с курортными) вместо ада без санузлов и отопления, в котором два туберкулезника на один квадратный метр.

      Вы понимаете, что в судах не всегда совершается справедливое правосудие. Иногда происходят топорные судилища: лес рубят - невинные головы летят. Вот вам живописный пример:

      Дело было в Советском Союзе. В районе городов Витебска и Полоцка на протяжении 14 лет находили трупы изнасилованных женщин. Всего их было 36. Правоохранительные органы установили личности преступников и предали их суду. Было проведено 11 судебных процессов, осуждено 14 человек, из них одного успели расстрелять, один сам наложил на себя руки, еще один сошел с ума, а остальные получили длительные сроки заключения. По истечении 14 лет, когда некоторые из осужденных успели отсидеть, кто 13, а кто 10 лет, вдруг выяснилось, что все эти убийства совершил один человек - некто Михасевич. Он жил в городе Витебске, был сотрудником правоохранительных органов, и у него были жена и дети. При проверке выяснилось, что все 14 лиц, осужденные за совершенные им преступления, были невиновны.

      Это хоть и не рядовой случай, но также, разумеется, и далеко не единственный эпизод крупной судебной ошибки.

      Талантливый русский адвокат П.С. Пороховщиков (Сергеич) в своей книге "Искусство речи на суде" привел такие примеры известных судебных ошибок:

      "Что было в Греции, в древнем Риме, что теперь есть у нас, то повторялось повсюду во всякие времена. В процессе Сократа виновность не доказана - он казнен; в процессе Иоанны д'Арк виновность не доказана - она сожжена на костре; в процессе Варрен Гастингса виновность не доказана - он осужден; в процессе ла Ронсьера доказана невиновность - он осужден; в обоих процессах Дрейфуса виновность не доказана - он осужден; в процессе Эстергази виновность доказана - он оправдан".

      Эти ошибки известны общественности ввиду их политической подоплеки и широкой огласке. Вы понимаете, что они - всего лишь мизерная часть надводного айсберга, а те, о которых мы не ведаем - для нас как бы не существуют. Но вообразите себе, какое огромное количество мелкой рыбешки тонет в мутных водах безвестных судебных процессов и попадает в лязгающие жернова судебного механизма. Здравый смысл подсказывает нам, что подводная часть айсберга - это те ошибки правосудия, о которых мы никогда не узнаем.
      Не существует статистики, которая отражает достоверную величину судебной ошибки, потому что большинство таких роковых оплошностей не всплывает. Есть только экспертные и другие предположения. По некоторым оценкам, в Советском Союзе величина судебной ошибки могла превосходить 20%, а каждый седьмой бедолага, сидевший на электрическом стуле (кощунственном изобретении то ли Альфреда Нобеля, то ли Эдисона на пару со своим конкурентом Вестингаузом), был казнен просто так. Один практикующий адвокат, разгребающий увесистые уголовные дела (убийства, терроризм, шпионаж и т.д.), сказал мне, что, судя по его опыту, добрая треть осужденных - козлы отпущения. Для общества это статистика, а для каждой отдельной жертвы - трагедия. Тут напросилось высказывание Фридриха Ницше: "о жертве и жертвоприношении жертвенные животные думают иначе, чем зрители, но им никогда не давали и слова вымолвить об этом". Судя по всему, человечеству необходимы жертвоприношения для лицемерного оправдания шкурных интересов некоторых кровожадных его членов. Но есть одно маленькое "но": ЭТО НЕЧЕСТНО!

      Есть такое достижение цивилизованного человечества, как презумпция (предположение) невиновности - если вина человека не доказана, то, как бы он не смахивал на рецидивиста и какой бы протокольной рожей не обладал, уж лучше предположить, что он не виновен, иначе можно легко несправедливо осудить ни в чем неповинного человека. Бывает, что иногда настоящие преступники благодаря этому гуманному постулату избегают наказания, но человечество все-таки доросло до понимания той простой мысли, что осуждение невиновного является еще более тяжким преступлением. Однако лицемерие в людях неискоренимо: человечество хоть и гордо заявило на словах, что человеческая жизнь бесценна, но на деле торгует ею на каждом углу. Причем, дешево. Принцип презумпции невиновности декларируется довольно громко, но далеко не всегда выполняется, что является одной из причин судебных ошибок. "Люди потому так охотно верят дурному, не стараясь вникнуть в суть, что они тщеславны и ленивы. Им хочется отыскать виноватых, но они не стремятся утруждать себя разбором совершенного проступка" (Франсуа де Ларошфуко). Люди частенько приносят на съеденье своим страстям других людей, бросая их в мясорубку несовершенной судебной системы. Страсти и эмоции, может быть, хороши в постели, но в серьезных делах, где решаются судьбы людей - дурные советчики.

      В юридической практике во все времена была, есть и будет судебная ошибка. Ее величину можно только изменять - увеличивать или уменьшать, но как бы нам не хотелось превратить ее в ноль - это утопия. Судебные ошибки - вечные спутники судебной системы и, видимо, могут исчезнуть только вместе с ней.
      Мы можем искренне возмущаться: "Как же так? Правосудие обязано правильно ставить запятую во фразе: "казнить нельзя помиловать"! Осуждать подсудимого можно лишь тогда, когда его вина доказана!". В том-то всё и дело, что существует парадокс: все судебные решения обоснованы, все обвинительные приговоры "доказаны", (по крайней мере, на бумаге и, может быть, с точек зрения судей или присяжных заседателей), однако справедливость в судах не царствует, а лишь иногда торжествует. Доказательство в суде - вещь весьма субъективная и шаткая, особенно если оно косвенное. В чистой логике косвенное доказательство так же истинно, как и прямое, например: Вова и Рома вместе выпили две бутылки водки. Вова не пил. Следовательно, Рома уговорил обе бутылки в одно рыло. Однако в судах не заседают математики, поэтому в судебных разбирательствах косвенное доказательство обычно обильно приправляется человеческими страстями и незаметно превращается в убеждение на недостаточных основаниях и нередко отражает не факты, а представляет собой коктейль из достоверной информации с информацией, притянутой за уши и домыслов. "Люди верят в то, во что хотят верить". На основании косвенных улик за убийство Авраама Линкольна был осужден Бут, а за убийство Джона Кеннеди осудили Освальда. Вполне возможно, что, признав убийцами, их, невиновных, таким образом, просто принесли в жертву общественному мнению, чтобы успокоить народное возмущение, создав иллюзию наказанности этих преступлений. Этого никто никогда не узнает.

      Нередко доказательства, которые частенько сходу и без сомнения принимаются в судах за факты (свидетельские показания, экспертные заключения, алиби, улики и всякая аудио-, видео-, бумажная и прочая документация), не являются доказательствами в том смысле, который вкладывают в это понятие. Проще говоря, судебные доказательства, в отличие от математических, не пахнут чистым разумом и поэтому не всегда адекватно отражают действительность. Для иллюстрации этой мысли остановлюсь лишь на свидетельских показаниях.

      Сначала вывод: показания свидетелей нельзя рассматривать, как доказательства, но можно только принимать к сведению. Свидетельство очевидца, как показывает опыт, крайне ненадежная вещь. "Вы просто не представляете, сколько всего может не запомнить человек, если он вызван в качестве свидетеля" (Лоренс Питер). По этому поводу Ж. Годфруа привел такую информацию:

      Было обнаружено (Lieppe et al., 1978), что, когда требуется узнать человека по фотографии его лица, только треть всех испытуемых делает это правильно, еще одна треть вовсе его не узнаёт, а остальные уверенно дают ошибочный ответ.
      На воспоминания о событиях может влиять и то, как задаются вопросы. Лофтус (Loftus, 1979) показала, как намеки и подсказки, содержащиеся в вопросах, могут задним числом изменять воспринятую человеком картину.
      Испытуемым показали заснятые на кинопленку автодорожные происшествия. При этом Лофтус обнаружила, что если у них спрашивали, "с какой скоростью ехали машины, когда они врезались друг в друга", то в ответ назывались гораздо более высокие цифры, чем при вопросе "с какой скоростью ехали машины, когда они столкнулись". Кроме того, спустя неделю Лофтус спросила испытуемых, были ли на месте аварии осколки стекла, и тогда нашлись люди, которые "вспомнили", что осколки действительно были. Это тем более поразительно, что на самом деле никаких осколков не было.
      В другой серии исследований испытуемых одной из групп после просмотра кинофрагмента спрашивали: "с какой скоростью ехала машина по сельской дороге, когда она проезжала мимо риги [молотильного сарая]?". Другой группе тот же вопрос задавали без упоминания о риге. Спустя неделю, о наличии риги упоминали 17% лиц из первой группы и лишь 3% из второй.

      Итак, еще раз: показания свидетелей нельзя рассматривать, как доказательства, но можно только принимать к сведению. Это касается и прочих "доказательств". По большому же счету с позиции чистого разума можно сказать, что доказательств, как таковых, в природе не существует хотя бы потому, что "можно быть уверенным лишь в том, что ни в чем нельзя быть уверенным".

      В одних странах судебных ошибок больше, в других - меньше. Это зависит от многих факторов. Давайте рассмотрим некоторые из них на примере нашей страны.

      Качество следствия. Ошибки на этапе следствия хоть и не судебные, а досудебные, но для подсудимого хрен редьки не слаще. Вообще-то наших следователей жалко. Посудите сами. Уголовные дела, как правило, тоскливы и порой довольно обширны. Многотомные дела обычно не так увлекательны, как детективы и для следователя гораздо заманчивей выпить пива, чем вникать в их суть. Для того чтобы вести дела более-менее качественно, их количество на одного следователя не должно бы превышать пяти-шести в месяц. На практике же следователь (иногда третьекурсник юридического вуза) может вести двадцать шесть дел. Имейте в виду, что дела крайне нежелательно затягивать и лучше побыстрей закрывать, иначе возникнет затор, как в полдень на Тверской и можно будет схлопотать по шапке от начальства. Следователь, конечно же, может их бегло пролистать, как студент накануне экзамена, но не изучить. И он в этом не виноват. О каком качестве следствия может идти речь?

      Качество судейства. И судей наших тоже жаль. На среднестатистического судью взваливается столько дел, сколько рассмотреть качественно физически невозможно. В среднем один районный судья за год рассматривает примерно 150 уголовных, 350 гражданских и где-то столько же административных дел, разношерстных и разнокалиберных. Это около трех процессов ежедневно, во многих из которых черт ногу сломит - так свихнуться можно. Наверное, для некоторых судей все подсудимые - на одно лицо, как больные синдромом Дауна. Маньяки, сутенеры и малолетние преступники смешались с бомжами, абортмахерами и неудачливыми интеллигентами - иди разбери, кто из них прав, а кто виноват. О каком качестве судейства может идти речь?

      Коммерческие интересы и коррупция. Слышал я где-то, что в нашей стране за убийство обычного гражданина иногда (т.е. не всегда) можно откупиться примерно за 20 000 у.е., а за убийство не совсем обычного, скажем, милиционера - за 50 000 (конечно, это еще не факты, но уже информация). Менее тяжкие преступления, как вы понимаете, можно выкупить проще и дешевле. Как колбасой торгуют уголовными делами. "Обычно подсудимый считается виновным до тех пор, пока он не докажет свою влиятельность" (Лоренс Питер). Но преступления надо раскрывать, а дела, опять же - закрывать, поэтому выкупленные дела, как правило, "вешают" на других. Также у нас, почему-то, не принято отпускать обвиняемых под денежный залог до суда, хотя это могло бы решить кое-какие серьезные проблемы. И еще у нас не принято возмещать моральный ущерб за ошибочный диагноз, который дает судебная система. Видимо, потому что мы не так богаты и не привыкли беситься с жиру, как американцы, а также для того, чтобы пресечь злоупотребления со стороны недобросовестных подсудимых - и в этом есть рациональное зерно. Только получается, что некоторые подсудимые как бы страдают оттого, что часть их свободной жизни как бы украдена.

      Профессиональные интересы. Даже если неопороченные грязными делами следователь, прокурор и судья после завершения очередного процесса поймут, что был осужден невиновный человек, и им будет очень стыдно от таких реалий, и искренне его жаль, то каждому из них, все-таки, будет выгодно замять это дело, чтобы о нем никто не узнал. Ибо, во-первых, люди, встречаясь лицом к лицу со своею собственной ошибкой, обычно спрашивают ее ханжески: "ты кто?", понимая, что если они ее признают, то может пострадать их репутация, а, во-вторых, какому судье или прокурору нужен выговор за дрянную работу? Кроме того, наше правосудие носит на шее довольно позорный (опять же с точки зрения пресловутой честности) хомут, именуемый обвинительный уклон. Его суть состоит в том, что при рассмотрении уголовных дел (именно уголовных, а не, скажем, арбитражных) судьи изначально имеют преимущественную склонность к вынесению обвинительных приговоров. Во-первых, это, опять же, потому, что люди (и судьи в том числе), даже признавая свои ошибки в душе, в упор не желают их узнавать публично, иначе, со стороны это может выглядеть, как демонстрация некомпетентности. А, во-вторых - во-первых. Оправдательных приговоров у нас почти не бывает - где-то чуть больше одного процента от общего числа - и это не значит, что оправдывать некого. Правда, суды присяжных выносят оправдательных вердиктов на порядок больше - примерно 15 %, т.к., в отличие от судьи, "присяжный заседатель" - это не профессия, а кратковременная должность, и мозги присяжных не засалены производственно-конвейерным опытом. У присяжных нет начальства, и они не могут получить взбучку за то, что подсудимый ошибочно проторчал целый год в изоляторе. А вот с точки зрения судей и государственных обвинителей, невиновного выгодней осудить, чем оправдать - уж лучше накатать обвиняемому срок чуть больше того, что он просидел до суда, чем потом отбиваться от его справедливых жалоб - и все довольны.

      Человеческий фактор. Человек не может быть объективным по определению и у каждого в голове свои тараканы. Человеку трудно сохранить беспристрастность в спорных вопросах. А судьи кто? Обычные люди, хоть и с юридическим образованием, но с такими же слабостями и пороками. Бывают среди них неудовлетворенные и злые, с садистским уклоном и на зарплату обиженные, которые подсознательно норовят засадить каждого подсудимого без исключения по самые бакенбарды и при этом выписывают сроки наказания непременно и только по максимуму. Помимо недобросовестного отношения к делу всех членов бригады правосудия (следователей, прокуроров, адвокатов, присяжных заседателей и судей), судебную ошибку рождает мусор в их головах. Следователи могут легко ступить на ложный путь и заблудиться в деле. Судьи, утомленные обилием рассматриваемых дел, не всегда могут досконально вникать в очередные толстые папки. Бывает, что, сами того не желая, они нарушают принцип презумпции невиновности и даже не замечают этого. Мусор в их головы внедряется незаметно для них самих. Умелые манипуляции одной из заинтересованных сторон, давление на эмоции, бессознательная предвзятость судьи - всё это рождает ложные убеждения и, как следствие, судебную ошибку. Даже если судья искренне пытается отрыть истину в куче обрушившейся на его бедную голову информации, у него это не всегда получается. Ведь, в отличие от него, противоборствующие стороны, которые морочат ему эту самую голову, занимаются в суде не поиском истины и справедливости, а считают делом чести одолеть друг друга. Причем, одолеть любой ценой - замаскированное враньё и тактичные оскорбления тут обычно лидируют, а честность, как правило - в ауте (это не претензия, а констатация). Суд - это площадка для борьбы интересов и втираться здесь прибыльно. Поэтому в суде, как правило, происходит не научная дискуссия, а грубая полемика. Исход дела обычно зависит не столько от фактов, сколько от витиеватой риторики прокурора или адвоката (вот почему им жизненно необходимо хорошо говорить, особенно адвокатам, вознаграждение которых не столь ограничено, как зарплата прокурора (хотя прокуроры тоже иногда получают невидимые вознаграждения)). Как вы считаете, если прокурор (или адвокат), который сначала был уверен в своей правоте, в процессе судебного разбирательства вдруг поймет, что он ошибался, то признает ли он добросовестно свою ошибку, заявит ли о ней публично и сдаст ли свои позиции? Такое я видел только в кино два раза. Всегда найдутся адвокаты, которые за превосходящую плату с еще большим рвением будут отстаивать интересы противоположной стороны. Для многих из них судебное дело - обычная азартная игра, в которой ставка - гонорар. И у них, прошу не забывать, тоже есть семьи и иногда бывают взрослеющие дети, которых надо не только кормить, но и одевать по моде.

      (Я уж не буду тут говорить о закулисных сговорах между судьей, адвокатом и прокурором по поводу назначения козла отпущения (если в деле фигурируют несколько обвиняемых), торгов между ними по поводу сроков заключения, а также об их обычной человеческой невнимательности и юридической малограмотности).

      Конечно, есть и другие причины судебных ошибок.

      Итак, друзья, мы видим, что судебные ошибки объективно заложены в несовершенной и местами порочной природе человека и, как следствие - в далекой от утопического идеала нашей судебной системе. В которой есть что улучшать.

      Как известно, сытый голодного не разумеет, а гусь свинье не товарищ. Точно так же места не столь отдаленные далеки от нас. Те несчастные, которые ни за грош сидят за решеткой - персонажи трагедии, а мы с вами - зрители (азартные, сочувствующие, равнодушные или спящие - не столь важно). Зритель отличается от трагического персонажа примерно так же, как патриций со второго ряда Колизея от гладиатора на арене. Должно быть, вы смотрели фильм "Место встречи изменить нельзя". Есть там два главных персонажа - Глеб Жеглов и Володя Шарапов. Кому из них вы симпатизируете больше, как зритель? Думаю, тут сказывается обаяние Владимира Высоцкого. Есть там еще один персонаж, затравленный и натерпевшийся - Груздев (Юрский), которому, на его счастье, не пришлось крутиться в мясорубке. А теперь представьте себе, что вы не зритель, а Груздев и ответьте еще на один вопрос: кому из двух главных персонажей вам хотелось бы доверить свою судьбу?

      Всего вам самого хорошего, друзья, и до новых встреч!

________________
Загляните еще раз в предыдущий выпуск нашей рассылки и прочитайте диалоги присяжных (особенно если в прошлый раз вы вскользь пробежались по их тарабарщине). Вы увидите, как судебная ошибка поразительно настырно норовит пролезть во всякую щель, торжество презумпции невиновности, а также… В общем, загляните.

Феликс Кирсанов, написать автору